Американская военная машина. Глубинная политика, глобальная связь ЦРУ с наркотиками и путь в Афганистан - Peter Dale Scott
Первоначальная поддержка этой программы со стороны ФПК и ЦРУ, восстановившая крупный наркотрафик из Юго-Восточной Азии, способствовала институционализации того, что стало привычкой ЦРУ обращаться к поддерживаемым наркотиками нелегальным средствам для ведения войн везде, где возникала угроза доступу Америки к нефти и другим ресурсам - в Индокитае с 1950-х по 1970-е годы, в Афганистане и Центральной Америке в 1980-е годы, в Колумбии в 1990-е годы и снова в Афганистане в 2001 году7.
Использование наркомафии, противоречащее официальной антинаркотической политике Вашингтона, должно было оставаться в тайне. Это означало, что на практике крупные программы с долгосрочными последствиями инициировались и управлялись небольшими кликами, связанными с американской разведкой, которые были почти невидимы в Вашингтоне и еще менее заметны для американского народа. Эти клики единомышленников, спокойно работающие с наркоторговцами и другими преступниками, в свою очередь были частью заговора, поддерживаемого элитными группами на высшем уровне.
Использование США наркотрафика из войск КМТ в Бирме имело судьбоносные последствия для всей Юго-Восточной Азии. Инфраструктура OPC для войск КМТ (Sea Supply Inc., см. ниже) была расширена и модифицирована при поддержке Уильяма Донована и Аллена Даллеса для развития и поддержки местных партизанских сил в Таиланде, ПАРУ. ПАРУ, гораздо менее разрекламированная, чем войска КМТ, оказала такое же или даже большее влияние на историю США. Ведь успех ПАРУ в обеспечении независимости Таиланда побудил США в 1960-х годах использовать ПАРУ также в Лаосе и Вьетнаме. Таким образом, первые успехи ПГВУ постепенно привели Соединенные Штаты сначала к тайной, а затем и к открытой войне в Лаосе и Вьетнаме. Мы увидим, что, по словам ее американского организатора Джеймса Уильяма ["Билла"] Лэра, ПАРУ, как и силы КМТ, на ранней стадии, по крайней мере частично, финансировалась за счет наркотиков.
Короче говоря, у некоторых американцев была предсказуемая и почти постоянная привычка обращаться к наркотрафику за нелегальными средствами. Это обращение стало любопытным исключением из общей политики США, направленной на политическое урегулирование международных конфликтов через Организацию Объединенных Наций. Оно также поставило обычных американских дипломатов из Госдепартамента против "холодных воинов" из секретного агентства OPC, в распоряжении которого находились эти наркотики.
Это был не единственный случай, когда небольшая бюрократическая группировка США, столкнувшись с внутренней оппозицией, но получив поддержку на высоком уровне, смогла начать операцию, которая стала намного масштабнее, чем было изначально разрешено. Подобная картина с удивительным сходством повторилась в Афганистане в 1979 году. И снова, как и в Таиланде, первоначально заявленной целью была защита местного народа и сдерживание коммунистических войск, угрожавших его покорить. И снова эта цель была достигнута. Но и в этом случае успех первоначальной оборонительной кампании дал толчок к расширению кампании наступательного отката, что привело к нашей нынешней бесперспективной конфронтации со все новыми и новыми элементами ислама.8
Совокупная история этих американских интервенций, как оборонительных (успешных), так и наступательных (катастрофических), складывалась и продолжает складываться сама собой. Успехи рассматриваются как возможность двигаться вперед: посредственным умам трудно не извлечь из них плохих уроков. Неудачи (как во Вьетнаме) вспоминаются еще ярче - как повод доказать, что ты не неудачник.
Поэтому важно проанализировать эту повторяющуюся модель успеха, приводящую к дорогостоящим неудачам, чтобы освободиться от нее. Ведь очевидно, что цена имперского перенапряжения с течением времени только возрастает.
С этой целью я исследую ключевые моменты в замалчиваемой истории наркомафии Юго-Восточной Азии и управляющих ею группировок, которая ведет от Таиланда после Второй мировой войны до американской оккупации Ирака и Афганистана сегодня.
Истоки связи ЦРУ с наркотиками в Таиланде
Чтобы понять, как ЦРУ участвовало в наркотрафике в Юго-Восточной Азии после Второй мировой войны, необходимо вернуться к опиумной политике Британской империи XIX века. Усилия сиамского правительства по запрету курения опиума закончились в 1852 году, когда король Монгкут (Рама IV), поддавшись давлению Великобритании, учредил Королевскую опиумную франшизу, которая затем была передана сиамским китайцам.9 Три года спустя, по условиям неравноправного договора Боуринга, Сиам принял британский опиум беспошлинно, с условием, что он будет продаваться только в рамках Королевской франшизы. (Годом позже, в 1856 году, аналогичное соглашение было заключено с Соединенными Штатами). Опиумная ферма стала источником богатства и власти для королевского правительства, а также для китайских тайных обществ или триад, которые управляли ею. Опиумная зависимость также способствовала тому, что Сиам стал приобщаться к западному капитализму, приобщая "крестьян к денежной экономике в качестве современных потребителей "10.
До окончательной отмены в 1959 году доходы от опиумной франшизы (как и в других частях Юго-Восточной Азии) составляли до 20 % доходов сиамского правительства.11 Это одна из причин, почему в 1907 году опиумная франшиза перестала передаваться китайским бизнесменам и стала (как и в других частях Юго-Восточной Азии) государственной монополией. Другой причиной было желание уменьшить влияние китайских тайных обществ и способствовать ассимиляции китайцев в Сиаме. В результате в двадцатом веке власть тайных обществ в целом снизилась, за исключением возрождения во время японской оккупации во время Второй мировой войны. К этому времени КМТ, действующая под прикрытием, была самой влиятельной силой в китайской общине Бангкока, имея пересекающиеся связи с разведывательной сетью КМТ Тай Ли, а также с наркотрафиком12.
Хотя официальным источником опиума для сиамской франшизы была Индия, относительно высокая стоимость индийского опиума способствовала росту контрабанды опиума из шанских штатов восточной Бирмы. С постепенным запретом опиумного трафика в начале двадцатого века британцы запретили употребление шанского опиума внутри Бирмы, но продолжали облагать налогом шанские штаты, как и раньше. Таким образом, британцы молчаливо поощряли экспорт шанского опиума на тайский рынок13.
Когда в январе 1942 года Таиланд объявил войну Великобритании, шанский опиум стал единственным источником для прибыльной монополии. Этим можно объяснить вторжение тайской Северной армии (Праяп) в Шанские штаты, где производился опиум, в 1942 году, параллельно с изгнанием японцами британцев из Бирмы.14 В январе 1943 года, когда стало ясно, что Япония не выиграет войну, тайский премьер Пхибун Сонгхрам использовал Северную армию в Кенгтунге, контролировавшую шанский опиум, для установления отношений с китайскими армиями, с которыми они воевали и которые к тому времени отступили через границу Юньнань и Бирмы.15 Одной из них была 93-я дивизия в Мэнхай в районе Тхай Лю в Сипсонгпханне (Сишуанбанна) в Юньнани.16 Обе стороны, занимавшиеся одним и тем же прибыльным опиумным бизнесом, быстро договорились о прекращении боевых действий. (По словам наблюдателя Управления стратегических служб (УСС), генералы-военачальники Юньнани, Лун Юнь и его двоюродный брат Лу Хань, командир 93-й
